Сказания о Титанах. Мифы и легенды - Страница 44

Тогда загремело глухо в облаках:

— Не прыгай, Идас!

Но не слышит громового голоса Идас. Прыгнул он огромно-неистовый, на Полидевка, опрокинул его и прижал плечами к земле. Еще грознее загрохотало в небе.

Но не слышит и не видит Идас. Перед глазами у него Линкей, пронзенный каменным зубом. Сжал Идас тело Полидевка руками-удавами, навалил его на себя и хотел было бросить его близ камня в расщелину, где земля вдруг открыла свои недра.

Поднял Идас голову к небу. В руках у него тело исполина. Видит — нависают над ним черные космы козьей шкуры, эгиды Зевса, со страшным ликом чудища посередине. А над ликом грозовые глаза в ослепительном сиянии гнева. И огненные ресницы вокруг глаз.

Только раз увидишь ты такие глаза. И в глаза самому владыке мира, Зевсу, крикнул неистовый Идас:

— Не страшусь я тебя, Небодержец! Я поднял прикованный тобою камень. И я, Идас, бессмертен, как ты. Выйду я и с тобою на битву. Не страшусь я твоих огненных ос. Где Линкей, брат мой солнечноокий?

Стих мир. И ударило с неба огнем в землю.

Страшен был удар перуна Зевса. Раскололся пополам могильный камень. Выскользнуло тело Полидевка из могучих титановых рук, и упал на обломки камня Идас.

Тогда спросил громовый голос в небе:

— Что же ты корчишься, неистовый Идас! Где твое бессмертие титана?

Вновь сверкнул огненный трезубец, и вновь спросил голос в небе:

— Слышишь меня, Идас? Ты — как мед для моих огненных ос. Атлант был горше.

В третий раз ударил Зевс с неба, и свергли копья молний тело Идаса в раскрытые недра земли.

Не спрашивай, путник, в Мессении об Идасе. Не спрашивай, где лежит могильный камень. Позабыто давно это место у моря.

Но, бывало, отхлынут в море волны пучины, где томилось пригвожденное к каменному зубу тело титана Линкея, откроется оно взору, и вот откроет тогда Линкей глаза и посмотрит в небо на нового Солнцебога. Метнет он яростно из земных глаз в Аполлона лучи, проникающие сквозь камень и кость. Улыбнется Аполлон, и в ответ пошлет Солнце-бог в глаза Линкея свои золотые небесные стрелы. Ослепнет зоркоокий Линкей. И лежит он, ослепленный, устремив слепые глаза на небесную дорогу, пока не вернутся обратно с моря один за другим девять волн-валов и не покроют его свинцовой влагой, погуляв по морскому простору.

СКАЗАНИЕ О ТИТАНЕ КЕНТАВРЕ ХИРОНЕ

ЧАСТЬ I

СКАЗАНИЕ О ТИТАНЕ КЕНТАВРЕ ХИРОНЕ-ВРАЧЕВАТЕЛЕ
И ОБ АСКЛЕПИИ, МАЛЬЧИКЕ-БОГЕ

Сказание о нимфе Харикло
и об ослеплении ее сына Тиресия

У пещеры кентавра Хирона, на горе Пелион, умирала старая Харикло.

Некогда была нимфой Харикло, дочь древнего титана Перса. И, как все титаны, была титанида Харикло бессмертной и вечно юной. Но когда боги Крониды низвергли древних титанов Уранидов в тартар, а других, непокорных титанов изгнали на край земли, к Мировой реке-океану, приманила к себе дочь Зевса Афина юную титаниду Харикло, и стала нимфа Харикло подругой небесной богини.

Был у Харикло сын — юноша Тиресий. И таким обладал он проницательным взглядом, что любую добычу мог увидеть сквозь гущу листвы, в глубине речных вод и на самой далекой горной тропе. Но случилось нежданное.

Как-то бродил Тиресий по заповедным местам Пелиона, и послышался ему плеск и радостный смех, каким смеются счастливые боги.

«Верно, нимфы резвятся», — подумал Тиресий и метнулся из лесной мглы через заросли тамарисков и тернии прямо к светлому озеру, на золотой песок. Это озеро было насквозь зеркальным, и кто к нему подходил, у того на мгновение слетала с глаз пелена смертности и он мог видеть мир, каким его видят бессмертные.

И увидел Тиресий: плещется перед ним в озере, по пояс в воде, богиня Афина и рядом с нею мать Тиресия нимфа Харикло. Такой увидел богиню смертный юноша Тиресий, какой видеть ее могли только боги.

Вскрикнула в гневе богиня. Согнуло от ее крика деревья над озером, и дриады опрокинулись от испуга головой к воде. Над озером повисли их волосы. Вышла богиня из воды. И вздохнуть не дала Тиресию, как уже стоит перед ним во всей красоте своей, вся как есть, и грозно смотрит в глаза юноше.

Замер восхищенный Тиресий. Не встречал он еще на земле такой красоты и мощи: не речная нимфа перед ним, не наяда гротов Пелиона — верно, перед ним небожительница. И готов он все отдать за мгновение, только бы видеть богиню. Не упал он ниц перед нею, не закрыл своих смертных глаз, не взмолился к Чудо деве Олимпа: «Пощади! Я не знал… Я случайно…» Стоит Тиресий перед Афиной и смотрит глазами смертного юноши прямо в ее бессмертные глаза.

О, и грозен был голос богини:

— Видишь ты меня и свет солнца, но в последний раз видишь, смертный!

Не успела Харикло крикнуть сыну, не успела прикрыть его своим телом, не успела умолить богиню-подругу, как уже издала Дева-Воительница боевой клич Кронидов: рванулись ее руки к смелым глазам юноши-героя и вырвали эти глаза из глазниц. В ярости бросила их Афина на песок и ногой отметнула в озеро:

— Лови яблоки света, Харикло!

Застонало материнское сердце. Кинулась Харикло из воды на берег к сыну, обняла его окровавленное лицо, прижала к груди, и живая кровь смертного потекла по бессмертному телу нимфы:

— Боги, боги! Какие же вы боги, Крониды! Это сын мой, Тиресий. Он услышал голос матери, выбежал к ней навстречу, на радость. Что же топчете вы титанову правду!